Выложились!

[Солнце Нового Мира]

19.02.2015 в 21:03

Пишет  WTF Baroque Works 2015:

WTF Baroque Works: тексты R — NC-17. Часть 2. Мини.

	Название: Досье Автор: WTF Baroque Works 2015 Бета: WTF Baroque Works 2015 Размер: мини, 1162 слова Пейринг/Персонажи: Мистер 0 (Сэр Крокодайл)/Мисс Оллсандей (Нико Робин) Категория: гет Жанр: PWP, hurt/comfort Рейтинг: R Краткое содержание: Крокодайл искренне не понимал, почему Мировое Правительство за пятнадцать лет так и не смогло поймать Нико Робин, имея на нее такое подробное досье. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF Baroque Works 2015 - работа "Досье" Крокодайл искренне не понимал, почему Мировое Правительство за пятнадцать лет так и не смогло поймать Нико Робин, имея на нее такое подробное досье. Агенты фиксировали — пусть и с опозданием — буквально каждый ее шаг, каждую мелочь. Где оказывалась, на кого работала, с кем держалась холодно, с кем изображала дружбу… Пока он читал это досье — небольшая привилегия, доступная шичибукаю — он словно познакомился с этой женщиной, узнал ее, почти заглянул ей в душу… Нет, с душой, пожалуй, перебор. Такие, как она, не раскрываются ни перед кем. Не зря в досье так органично смотрелись сухие формулировки: «состояла в сексуальной связи с…», «вводила в заблуждение обещаниями брака…» — никаких искренних отношений, никакой любви. Он слишком хорошо это понимал, сам был таким же. Тем лучше, что они в этом похожи, тем будет проще. Рассматривать Нико Робин после чтения ее досье было безумно интересно. Воочию увидеть того, кого успел узнать по бесстрастным и формальным правительственным отчетам, подмечать детали, которые не могли попасть в официальный документ… Нико Робин выглядела одновременно и младше, и старше своих двадцати четырех. Удивительно свежая и утонченная для человека, большую часть жизни проведшего в бегах, скитаниях и сплошном сражении со всем миром. Неудивительно усталый и понимающий взгляд, таких глаз не бывает у молодых женщин. В этом взгляде было равнодушие, почти смирение. Нико Робин была согласна на любую работу, если это как-то поможет ей цепляться за жизнь и карабкаться дальше. Куда? К какой цели? Или просто по инерции? И руки, слишком хрупкие и нежные для тяжелой работы, но достаточно сильные для того, чтобы сворачивать врагам шеи. Две руки, четыре руки, шесть рук, сотня рук… — Говори, если тебе что-то потребуется, — предупредил ее Крокодайл. — Что угодно. Мне нужен результат, мне нужен Плутон, так что я обеспечу тебя всем, что пожелаешь. Она улыбнулась, осторожно, одними губами, словно пробуя, можно ли вообще улыбаться при новом компаньоне. — Вы тоже можете обращаться ко мне, если вам что-нибудь будет нужно, — вернула любезность она. — Я постараюсь помочь. Крокодайл усмехнулся. Как будто она может дать ему что-то, чего он не может взять сам. Разве что… В памяти всплыли страницы отчетов: «состояла в сексуальной связи с…» Впрочем, это он тоже сможет взять сам, если захочет. Но это все подождет. Куда больше ему нравилось приручать ее. Как дикого зверя — но не опасного хищника, а скорее, как напуганного и забившегося в угол, скалящегося на попытку приблизиться. Протянешь руку — укусит. Опасный хищник — это сам Крокодайл, а Нико Робин — добыча. Он ли был хорош в дрессировке испуганных зверьков, самой ли Нико Робин требовалось сначала присмотреться к нему, но со временем она словно расслабилась, как будто начала доверять, как будто приоткрылась. Она улыбалась искреннее, она перестала общаться подчеркнуто отстраненно, она поворачивалась спиной — хотя не такой уж важный жест для человека, способного следить за каждым твоим движением, вырастив глаза на ближайшей стене. Она даже смеялась над ним — и он позволял над собой смеяться. А она однажды позволила провести рукой по своей шее, а затем по спине, скользнуть по бедру; она позволила вдохнуть запах своих волос, шепнуть на ухо какую-то фразу, смысл которой оба сразу забыли; она позволила целовать себя и сама приоткрыла губы. Она позволила. Он опасался, что в первый раз она будет безучастной, равнодушной, податливой, как тряпичная кукла; опасался, что она будет терпеть его, отдаваться ему чисто механически, и это было бы хуже всего. Но она целовала его сама, она выгибалась под его ласками, она стонала, она запрокидывала голову, она тянулась навстречу… Она даже достигла оргазма, или умело это сыграла. Но к неудовольствию Крокодайла все равно не открылась ему. Он видел это в ее глазах. Была в ее взгляде, в неестественно огромных зрачках какая-то черная пустота, бездна, и эта бездна затягивала Крокодайла, обещала бесконечное падение вниз, в душу Нико Робин, в ничто, потому что нет в этой душе эмоций, которые относятся к нему, к Крокодайлу. Хоть бы ненавидела, что ли. И он разозлился. Хочешь быть равнодушной? Дело твое. Перестал себя сдерживать, выпустил наружу того зверя, что притаился в глубине души. Схватил Робин за тонкое запястье, дернул на себя сильно, заставляя поморщиться от боли. Сжал бедро так, чтобы на смуглой коже непременно остались синяки, отпечатки его пальцев, свидетельства этой близости. Провел острием крюка под ключицей, прочерчивая глубокую царапину, немедленно налившуюся красным. И начал двигаться так, как хотелось: резко, жестко, не заботясь о ее удовольствии, не волнуясь о том, как будет выглядеть ее тело на утро. И не смотрел ей в глаза, не пытался понять, чувствует ли она что-нибудь, или все так же закрылась от него невидимой броней. Брал от этой женщины то, что хотел, то, что она могла ему дать, пока не потемнело в глазах, пока не расплескалось внутри удовольствие, громче взрыва, страшнее самой сильной песчаной бури — и даже тогда просто отодвинулся от нее, восстановил дыхание, унял сердцебиение, потянулся за сигарами, не обращая внимания на ее реакцию. Можно смять и не нежничать, чего она не видела?.. Все в том чертовом досье было, каждый ее мужчина. Робин лежала рядом и мелко-мелко дрожала. Почти неощутимо. Внешне спокойная, улыбающаяся уголком рта. Чего она не видела? А возможно… Возможно, видела слишком многое. Крокодайл вернул сигары на тумбочку, и вместо этого протянул руку, коснулся свежей царапины — Робин вскинула на него удивленный взгляд, — провел по ней пальцем, словно пытаясь стереть алый росчерк с кожи. Тяжело оторвался от кровати, навис сверху. — Что вы?.. — начала Робин, но осеклась, когда он мягко прикоснулся к царапине губами. Осторожно. Нежно. Проложил по всей длине дорожку легких поцелуев. На запястье уже обозначился синяк, наливался темный след, и Крокодайл аккуратно очертил его по контуру, погладил подушечками пальцев, едва касаясь, затем слегка подул. — Зачем?.. — прошептала Робин. Вместо ответа Крокодайл сдернул с нее одеяло. Свежие синяки на бедрах, несколько мелких царапин от крюка — даже не специально оставил, по неосторожности, — след от укуса на плече. На спине наверняка тоже есть эти отметки, доказательства его грубости. Много, но он никуда не торопится. Можно заласкать, зацеловать каждый синяк, зализать каждую крохотную царапинку. Это не просьба о прощении, нет, всего лишь исправление. Он это сделал, и он может это исправить. Так почему бы и нет? И эти ласки, легкие, почти неощутимые, как будто растопили ее внутренний лед. Робин задышала глубоко и тяжело, и тело ее отзывалось на каждое прикосновение, и последний синяк так удачно пришелся на внутреннюю сторону бедра. Крокодайл целовал ее, и поднимался выше, и чертил языком влажную дорожку по ноге, и Робин оказалась горячей и готовой. И все равно испуганно дернулась, когда он приник губами, но быстро расслабилась, обняла его голову ногами, откинулась назад, и он ласкал ее, пока она не выгнулась в спазме, не вскрикнула гортанно, не заметалась по подушке — теперь точно искренне, не играя и не изображая ничего. И пропала из ее взгляда пустота, черная бездна, хоть на секунду, но отошла, уступила место эмоции, и эмоция эта была — благодарность. Или Крокодайлу это просто показалось. Какая разница? Робин уснула, по-детски свернувшись калачиком. Крокодайл смотрел на нее, неторопливо тянул сигару и думал о том, что досье — полная глупость, не пишут там самого главного, самого важного. Нельзя по этому досье узнать и понять Нико Робин. Потому до сих пор её и не поймали, и не поймают, возможно, никогда. А еще ему было интересно, какая же запись останется в этом досье о нем самом. И будет ли эта запись последней. Название: Вселенская справедливость Автор: WTF Baroque Works 2015 Бета: WTF Baroque Works 2015 Размер: мини, 1140 слов Пейринг/Персонажи: Мистер 1 (Даз Бонс)/Мисс Валентайн, Мисс Даблфингер (Паула), Мистер 5 Категория: гет Жанр: PWP, ER Рейтинг: R Краткое содержание: Вынужденное партнерство все равно, что брак по расчету. Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF Baroque Works 2015 - работа "Вселенская справедливость" В подсобке было темно, душно и ничем не пахло: похоже, ее давно не использовали, и все, что могло испортиться, уже протухло, сгнило и растворилось в окружающей среде. Мисс Валентайн переступила порог, запнулась за что-то невидимое, неловко взмахнула руками, задев еще что-то такое же невидимое, и повалилась вперед. – Вот дьявол! – Мисс Валентайн оттолкнулась от пола, уменьшая свой вес, взлетела и почти ударилась головой о внезапно низкий потолок. Глаза неуверенно привыкали к темноте, и вот уже в ней проявились истинные размеры комнатки, стеллажи с коробками, книгами и каким-то хламом, шкафы с приоткрытыми дверцами и кучи тряпья на полу. Мисс Валентайн звонко чихнула, отчего ее мотнуло, и локоть больно ударился о полку, а в бок впился угол какой-то коробки. Мисс Валентайн шумно выдохнула и прикрыла глаза, беря себя в руки. Ничего не поделать, эта подсобка – лучшее, чем они сейчас располагали, и, например, это определенно лучше морозильного контейнера с мясом. При воспоминании о нем ее до сих пор мутило, а кожа покрывалась мурашками. Ожидание раздражало, выводило из себя, заставляя нервно тянуть воздух, с усилием, будто коктейль через соломинку. Мисс Валентайн знала, что не ждет и пяти минут – он никогда не заставлял ее долго ждать, – но внутреннее ощущение времени всегда отличается от реальности. Так, любая спешка наказывает в первую очередь самого спешащего. Вперед времени не убежишь. И раньше, чем в коридоре послышатся шаги, дверь откроется и он войдет, эти чертовы шаги, дверь и он не случатся. Дверь распахнулась, Даз Бонс тяжело и решительно шагнул внутрь и без перехода или какого-либо промедления вскинул руку, поймал ее за лодыжку и дернул вниз. Мисс Валентайн тихо ойкнула и, схватившись за плечи Даз Бонса, приземлилась перед ним на пол, угодив одной ногой в коробку с какой-то соломой. – Чертов хлам! – она попыталась высвободить ногу, но Даз Бонс оборвал ее: – У нас мало времени, – и скользнул руками ей под платье, нащупывая белье. – Без тебя знаю! – зло прошипела Мисс Валентайн, берясь за ремень его брюк. – У нас всегда мало времени! Руки Даз Бонса были холодными, от их прикосновений волоски на коже становились дыбом и дрожь перетряхивала тело. Мисс Валентайн задышала тяжелее, во рту начала копиться слюна, а ремень никак не хотел расстегиваться. Даз Бонс подцепил ее трусики, сдернул и прижался ладонью к горячей плоти. Мисс Валентайн закусила губу и подалась бедрами навстречу ласке. – В следующий раз не надевай белья. – В следующий раз не надевай ремень. Даз Бонс усмехнулся и скользнул губами по ее волосам к виску. Мисс Валентайн мотнула головой, подставляя под поцелуй губы. Язык Даз Бонса проник в ее рот, вернулся хозяином, двигался неспешно и властно – языку вторил палец внутри. Руки Мисс Валентайн задрожали, колени подогнулись, и война с ремнем была позорно проиграна. Мисс Валентайн всхлипнула: – Чертов ремень! – Тише. Не ругайся, – Даз Бонс погладил ее по щеке и, приподняв подбородок, прильнул к шее, оставил дорожку поцелуев от уха к ключице, прикусил тоненькую косточку. Ритмично двигающиеся пальцы выскользнули наружу, вырвав из груди Мисс Валентайн протестующий стон, но уже в следующее мгновение ее подхватили под ягодицы, освобождая от коробки, и вскинули, прижав к стене. Даз Бонс вошел быстрым, резким движением – он никогда не медлил, даже если времени на подготовку не было, и она была сухая, как пустыни Арабасты. Слишком редко им удается встретиться, слишком коротки эти встречи, и боль только острее заставляет чувствовать мгновение. Мисс Валентайн застонала и стиснула плечи Даз Бонса – через ткань рубашки, не сильно, без ногтей. Чтобы не оставлять следов. – Мисс Даблфингер? – Мисс Валентайн казалось, что в ее шепоте ничего не разобрать. Даз Бонс плавно толкнулся, и еще раз, и еще – быстрее с каждым движением. Его дыхание сбилось, вырывалось из груди рвано, часто, мелко и, если сосредоточиться и хорошо прислушаться, в нем можно было расслышать отголоски стонов. Мисс Валентайн была не в силах ни к чему прислушиваться, в ее ушах глухими барабанами стучало сердце, а собственные стоны – не такие уж и громкие на самом деле – заполняли маленькую подсобку, катались по ней, отталкиваясь от стен, словно штормовое море. – Мисс Даблфингер. Пошла отчитываться перед Мисс Оллсандей. И освободится очень быстро. О да, Мисс Даблфингер очень быстра. Она никогда не оставляет Даз Бонса одного надолго, если они оказываются с Мисс Валентайн и Мистером 5 в одном городе. Мисс Валентайн ненавидит эту шипастую барменшу. Ненавидит люто, как только может ненавидеть одна женщина другую женщину, если им приходиться делить одного мужчину. А им приходиться. Когда они встречаются… Мисс Даблфингер кивает: – Мисс Валентайн. Мисс Валентайн подчеркнуто вежливо кивает в ответ: – Мисс Даблфингер. …они никогда не смотрят друг другу в глаза. Взгляд Мисс Даблфингер проходит сквозь, словно ледяной ветер, от которого у Мисс Валентайн бегут мурашки и зябнет кожа. Сама Мисс Валентайн смотрит Пауле в губы – пухлые, подведенные темным карандашом, источающие яд. Она видит, как та произносит каждое слово, четко, мягко, певуче, усыпляюще. – Кофе? – Да, благодарю. Мисс Валентайн никогда не пьет кофе мисс Даблфингер, а только делает вид, незаметно выливая куда-нибудь. Даз Бонс говорит, что нельзя доверять свою спину брошенной женщине. Мисс Валентайн всегда соглашается. Мисс Валентайн кажется, что, стоит ей повернуться спиной, ее насадят на шипы, как кусочек лимона на шпажку. Потому что Мисс Даблфингер не проигрывает битвы и не делится своим. И она все знает. Мисс Валентайн ненавидит Мисс Даблфингер так же сильно, как и боится. Короткое платье Мисс Валентайн совсем сбилось, и Даз Бонсу было легко запустить под него руку, огладить грудь, аккуратно потянуть за сосок, крепко сжать грудь в ладони. Мисс Валетнайн зашлась стоном, задохнулась, сжалась, крепче обхватывая Даз Бонса, прижимая к себе руками и ногами. – Что Мистер 5? – Я сказала ему, что пошла в парикмахерскую. – Но... – Он не заметит. Он не заметит, даже если я приду совсем без волос. О-о-ох. Даз Бонс сильнее насадил ее на себя, сжал бедра и укусил в плечо – завтра Мисс Валентайн будет украшать узор синяков. Метки, знаки принадлежности, кусок пирога для мужского самолюбия, вот только все эти доказательства не доказательства вовсе. Да, это очень замечательно, что Мистер 5 не видит никого, кроме себя. В каком-то смысле Мистер 5 – прекрасный напарник. Ей почти повезло, и могло быть намного хуже. – О-о-о, отличный удар, Мистер 5! Вы невероятны! Так держать! Ей-ей! – Благодарю, Мисс Валентайн! – О-о-о! Какие у вас великолепные носки! – Вы так считаете, Мисс Валентайн? – Бездна вкуса! – О-о-о! Какой… Не такая уж большая цена за то, чтобы тебя не замечали. Тебя и твои отлучки, царапины и синяки. Даз Бонс резко опустил ее на пол и повернул спиной. Их время почти вышло. Иногда Мисс Валентайн задавалась вопросом, почему они не встретились раньше? Почему она не попала в Барок Воркс три года назад? Нет, не тогда, когда Мистеру 1 искали компаньона – положа руку на сердце, она все-таки не так сильна. Но когда… когда он еще… Иногда Мисс Валентайн думает о том, что должна же существовать вселенская справедливость, и в чем же она тогда заключается в данном конкретном случае? А потом, оставляя за спиной очередную пару десятков тел, Мисс Валентайн вспоминает, кто она, где она и что делает. И думает, что если бы какая-то вселенская справедливость существовала, она бы уже ее настигла. А возможно – в данном конкретном случае – это и была вселенская справедливость. Название: Пока горит свеча Автор: WTF Baroque Works 2015 Бета: WTF Baroque Works 2015 Размер: мини, 2047 слов Пейринг/Персонажи: Мистер 3 (Галдино)/Багги Категория: слэш Жанр: PWP Рейтинг: R Предупреждения: спойлер кинк – использование воска; эротический массаж. Краткое содержание: Багги хотел внимания, а получил кое-что весьма приятное и неожиданное. Примечание: Апельсин, корица и гвоздика в определённой степени расслабляют и действуют как афродизиаки. Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF Baroque Works 2015 - работа "Пока горит свеча" Багги был трусом. Он любил себя, берег и старался лишний раз не рисковать драгоценной шкурой и не менее ценными для него волосами. Потому после случайной («Никем не предусмотренной, кошмар!» — возмущался Багги) стычки с пиратами, не желавшими покоряться воле Великого Шичибукая, истерика была неминуема. Мало того, что Багги перепугался не на шутку, так ещё у него болели ноги, гудели руки и раскалывалась голова, о чем Галдино слушал примерно полчаса и две минуты как. Нервная система бывшего Мистера 3, закаленная Импел Дауном, а ранее ― очень секретной и очень преступной организацией, выдерживала и не такие атаки, но дольше терпеть просто не было смысла. ― Чего ты хочешь? ― Внимания! ― Багги чуть не добавил «и любви», но вовремя прикусил язык. От сухаря и педанта он не ожидал никакого проявления чувств, кроме сдержанного интереса или снисхождения. Любовь и прочие эфемерные вещи явно оставались за гранью понимания Галдино, как думал Багги, так что не было никакого смысла давить в этом направлении. ― Я был в смертельной опасности, между прочим! Меня могли убить! Мне подпалили волосы, в конце концов! ― Ах, вот оно что… ― Галдино вскользь оценил размер ущерба, глянув поверх страниц газеты на распущенные волосы союзника. «Действительно, концы немного отличаются по длине и утратили здоровый блеск. Нервы ему надо лечить, нервы». ― А ты сидишь и хоть бы посочувствовал! Пожалел! ― Может, тебе еще и массаж сделать? ― раздраженно спросил Галдино, перевернув страницу газеты, на которой красовалось фото Великого Шичибукая во всей красе. «Умеет же перед камерами позировать и удобный момент ловить». ― Сделай, ― царственно разрешил Багги и чуть более вежливо добавил: ― Пожалуйста? Такого от него Галдино не ожидал и удивленно изогнул бровь. Может, подумал он, Клоуна контузило ли во время битвы? Новая модификация пушки Багги получилась разрушительнее предыдущих, но контролю не поддавалась с тем же упрямством, что и раньше, словно впитала в себя характер создателя. Взрывом снесло пол острова и многих членов команды после пришлось лечить, так что подобный вариант казался Галдино вполне разумным. К сожалению, была травма головы или нет — это ровным счётом ничего не меняло. Решимость довести в сердцах брошенную идею до логического конца читалась крупными иероглифами на лице Багги. «Не отстанет, — мысленно скривился Галдино и неохотно кивнул, соглашаясь сделать массаж. — Полчаса тишины после этого мне обеспечено». Увидев кивок, Багги позабыл про «невыносимую боль» и кинулся создавать суматоху, которая царила вокруг него всегда, где бы он ни находился. Со вздохом отложив газету, Галдино процедил: — Успокойся и прекрати мельтешить. Если не хочешь, чтобы я передумал, иди и прими душ, остынь. Всё понятно? Багги гордо вскинул нос и ушёл, даже не устроив нового скандала. Ему не нравилось голосить, когда это не производило должного эффекта, а у Галдино не было никакого желания прикасаться к чужому потному телу. Из душа донеслись отнюдь не музыкальные завывания. Почти все, что делал Багги, вызывало у окружающих ступор и шок, но надежда на то, что вскоре он наконец замолчит, не умирала. Пока что. Застелив постель – неизменно шикарную – обычной клеенкой, Галдино достал несколько изготовленных ранее свечей и расставил в строго определенном порядке. Оглядел результат, удовлетворенно кивнул и отправился допивать чай с апельсином и корицей. Он спокойно дочитал газету и отставил пустую кружку лишь после того, как из ванной вывалился Багги. Клоун как всегда ворчал на всё: слишком горячую воду и слишком холодный воздух, но Галдино привык к его вспыльчивости и несдержанности. Окутанный паром Багги, мокрый и недовольный, с вызовом посмотрел на Галдино, и тот рукой указал ему в сторону спальни. Сказать, что лицо Клоуна сравнялось цветом с его же носом, значит не сказать ничего. Багги что-то смущенно пробормотал, потом вспомнил, что это всего-навсего массаж и что он, великий и прекрасный, ничего не боится, гордо тряхнул волосами и прошел мимо Галдино, оставляя на полу влажные следы. Врожденная аккуратность бунтовала против подобного поведения, но научить наглеца манерам мастер восковых фигур решил позже. «Все равно он слишком упивается осознанием собственной исключительности, чтобы слушать разумных людей. Багги повысил голос – увидел, чем застелена кровать – и тут же понизил, следовательно, свечи несколько примирили его с наличием клеенки. Побурчав для приличия, Багги поправил полотенце на бедрах, растянулся на кровати и посмотрел на Галдино через плечо: ― Ну, ты скоро там? ― Волосы в хвост собери, ― приказал Галдино и не спеша закатал рукава рубашки, чтобы не мешалась при работе. Он привык надевать еще и защитный фартук, но в данной ситуации это явно лишнее. Багги удивительно послушно отправил руку искать в тумбочке заколки, небрежно перевязал волосы черной резинкой и откинул с плеч, оставляя их полностью открытыми. Галдино оценил предоставленный ему «холст»: кожа бледная, без шрамов, они начинались только на руках ниже локтя; нет родимых пятен, только родинка под правой лопаткой; мышцы не бугрятся, а едва отмечаются взглядом. С такого ракурса спина выглядела вполне привлекательно, будь Галдино ценителем живой красоты, а не прекрасных, но мертвых восковых скульптур. ― Разглядывать обязательно? ― недовольно буркнул Багги, но умолк, почувствовав прикосновение к розовой после душа пятке. Брыкнулся, как молодой конь (хотя упрямством и напором иногда напоминал другое животное), едва не сбив с носа Галдино очки, и тут же затих, вжав голову в плечи. ― Я не девица! ― Я вижу. Лежи смирно. У тебя разве не болела голова? ― Зануда. Кровать немного просела под весом второго тела, но не скрипнула – Багги, получив титул, окружил себя неизменно дорогими и качественными вещами. Воск свечей немного расплавился и потек, источая тонкий аромат гвоздики. Галдино отрешенно отметил, что вытерся красноносый шут плохо, капли воды стекали по спине вниз, оставляя влажные дорожки вплоть до ягодиц и по бокам. Небрежно смахнув воду заранее приготовленным полотенцем, Галдино спокойно выслушал мнение «холста» по этому поводу и принялся за работу. В ладони постепенно собирался воск. Галдино завораживал процесс создания восковых фигур, это всегда было подобно рождению новой жизни, наивысшему акту прекрасного в искусстве, но рисовать на коже еще живого человека весьма… заманчиво. Такого он еще никогда не пробовал и потому согласился. В творчестве надо избегать проторенных дорожек и давно известных приемов. Когда воска набралось достаточно, и он остыл до приятно-теплой температуры, Галдино медленно развел руки в стороны, позволяя намного более жидким, чем обычные, «краскам» стечь на спину Багги и собраться в изгибе позвоночника маленькой лужицей. По консистенции воск напоминал масло и легко впитывался кожей. Во всяком случае, кроме сдавленно-удивленного «Ох!» мастер не услышал никаких претензий и воспринял это как одобрение. ― Не горячо? ― поинтересовался он, распределяя воск по спине. ― Если что, кричи, как ты обычно делаешь. ― Иди к черту! ― взвился Багги, но почему-то не поднял глаза, словно стеснялся чего-то. ― Меня какими-то каплями не обжечь! «Ну да, конечно. — хмыкнул про себя Галдино. — А кто вопил совсем недавно про волосы?.. Память ему тоже лечить надо». Ухмыльнувшись, он воспользовался тем, что Багги его не видит, и убрал руки, чтобы полюбоваться на промежуточный результат. Воск растянулся по всей линии позвоночника белыми тягучими линиями, стекая кое-где по бокам на кровать. Благодаря предусмотрительности Галдино, клеенка спасла роскошное покрывало, которым Багги хвастался Альвиде всего неделю назад. Мысли о Клоуне и красивой, но капризной девице по странной причине подняли в душе Галдино мерзкую волну досады, что не спешила оседать или униматься. Воск стал горячее, а капли, теперь хаотично спадающие с пальца, ― меньше. От каждого такого касания Багги вздрагивал и шипел сквозь зубы ругательства, но не просил остановиться. Уши его пылали, а руки пытались ухватиться за скользкую клеенку, что получалось, откровенно, говоря, паршиво. Процесс массажа-истязания неожиданно увлек самого мастера. Он то медленно и плавно, то стремительно и резко выводил на покрасневшей коже абстрактные узоры, надавливал на некоторые участки и даже убирал уже застывший воск, чтобы подуть на место слабого ожога и услышать совсем не ругательства. ― Это что было? ― «Мне показалось?..». Положив горячую руку на плечо Багги, Галдино снова услышал тихий стон и не смог сдержать довольной усмешки. ― Осталось немного, потом перевернешься на спину. ― Что?! ― взвизгнул Багги и вскинул пылавшее от смущения лицо. Теперь Галдино не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться его темными глазами, искусанными губами и румянцем, выступившим неровными пятнами на щеках и скулах. Разумеется, его всё это привлекало исключительно как профессионала, никакой личной заинтересованности. Галдино отлично умел себя убеждать. ― Нет уж, не собираюсь! С какой стати ты вообще раскомандовал… Эй, слушай, что я тебе говорю! Галдино невозмутимо проигнорировал вспышку и нарисовал воском на шее, совсем рядом с корнями волос, изогнутую витиеватую тройку. ― Я могу уйти и оставить тебя в таком виде, ― холодно предупредил он, растирая между пальцами новую порцию воска. ― Но отдирать капли и решать некоторые другие проблемы тогда будешь сам. Устраивает? Багги скрипнул зубами, признавая поражение. Ему спорить с Галдино совершенно не хотелось. «Этот засранец вечно делает только то, что хочет сам, и совсем не думает о чувствах других! А если правда уйдёт?..». Багги боялся признаться самому себе, что возбудился от дразнящих и очень слушающих действий. Его выбили из привычного состояния «Я – бог!», отчего Багги просто растерялся и позволил всему этому «безобразию», как он считал, зайти так далеко. В его голове не укладывалось, как простые капли воска, почему-то пахшие апельсином и корицей, могли вызвать столько приятных ощущений. Пальцы на ногах даже невольно поджимались, когда новая капля обжигала укусом-поцелуем кожу. Вместо связных мыслей давно была белесая дымка, и Багги уже не мог подобрать слов, чтобы выразить свой праведный гнев. «Меня, великого и прекрасного, вместо массажа обычного развели на массаж эротический! Даже Альвида себе такого не позволяла, а этот… Галдино…». Дальше мысли Багги окончательно запутались, и всё, что он мог заметить и осознать — взгляд, которым, по его мнению, Галдино смотрел на него. Невинно и спокойно, всем своим видом показывает, что еще немного – и проблем у Клоуна станет больше. ― Х-хорошо, черт с тобой… ― пробубнил Багги, покосился на наполовину прогоревшие свечи и неохотно перевернулся на спину. ― Ай, больно! Воск сдирается… ― «Нет, я не плачу от боли, просто мусор в глаз попал!». Но причина слёз далеко не в мусоре. Спина горела огнем, из-за чего соприкасаться с клеенкой было дико больно, а еще восковые узоры при каждом движении сдвигались и ранили чувствительную кожу. Всхлипывая и жалея бедного несчастного себя, Багги совсем позабыл, почему не хотел поворачиваться передом к Галдино. ― Полотенце сними, ― снова приказал он, занося палец над судорожно дергавшимся животом Багги. Белая капля ужасно медленно тяжелела, наливалась, а после отделилась от пальца и растеклась неаккуратной кляксой рядом с пупком. Багги прикусил язык и попытался сжечь мучителя взглядом, но тот, вопреки силе своего фрукта, поджигаться, как свеча, не спешил. ― Когда догорят эти свечи, я уйду. У меня есть еще дела, кроме твоего ублажения. ― Я тебе честь оказываю! ― обиделся Багги, откинул полотенце и на всякий случай зажмурился. ― Доступом к своему прекрасному телу! ― Неплохо, ― хмыкнул Галдино. ― Не могу сказать, что я в восторге, но мне льстит твоя реакция. Багги покраснел еще больше, шумно выдохнул и глаз не открыл. А Галдино внимательно осмотрел широкие плечи, вполне приличный пресс, едва заметную тазовую косточку и член Клоуна, стоявший так, будто над ним работало несколько девиц легкого поведения. Самомнение Галдино было удовлетворено, а досада наконец улеглась, не оставив и следа. Ему как мастеру нравилось, когда труды приносят результат. Причем столь явный. Фигуры на коже стали сложнее, температура – выше, а места, куда падали капли, все интимнее. Получив забавный цветочек на внутреннюю сторону бедра, Багги всхлипнул и зажал рот руками. Галдино же жалел, что вся эта красота скоро исчезнет, и нет возможности сохранить ее навечно. «А еще неплохо бы раскрасить, но раньше этим занималась Мисс Голденвик…». Отогнав ненужные воспоминания, он снова переключился на живот и грудь Багги, с каждой минутой изнуряя его все сильнее и заставляя выгибаться от удовольствия. Просить чего-то большего Шичибукаю не позволяла гордость, да и сам Галдино не собирался переходить черту, отделявшую эстетически прекрасную эротику от пошлого секса. Багги же потерялся в ощущениях: боль сменялась вспышкой ненормально острого наслаждения, тепло растекалось по телу сладкой волной, а после все повторялось снова. Галдино определенно знал толк в извращениях. Когда горячие руки огладили живот Багги, выводя одному художнику ведомую картину, перешли на бедра и, уверенно раздвинув колени, оставили размашистые росчерки на внутренней стороне бедер совсем рядом с пахом, Багги не выдержал. Замотал головой в тщетной попытке удержаться от жалобного скулежа, прокусил себе палец до крови и застонал, кончая. По сравнению с воском сперма казалась почти холодной. Багги не чувствовал ее на животе, пытаясь отдышаться, и упрямо не смотрел на Галдино, который спокойно мыл руки в миске с водой. ― Больше ничего не болит? ― участливо поинтересовался он, но Багги смог в ответ только промычать что-то нечленораздельное. Клеенка неприятно скользила и мешала найти удобное положение, отчего он морщился и вздрагивал – оргазм еще не отпустил, став таким длинным, похоже, из-за ароматических свеч. «Чего он туда намешал, чёрт возьми?». ― Славно. В таком случае оставлю тебя одного. Галдино в последний раз с жалостью окинул взглядом шедевр, застывший на коже самого трусливого и самого непредсказуемого пирата, постарался запомнить узоры до мельчайших деталей (румянец и смущение Багги тоже считаются) и один за другим задул фитили свечей. Название: Анестезия Автор: WTF Baroque Works 2015 Бета: WTF Baroque Works 2015 Размер: мини, 1047 слов Пейринг/Персонажи: Мистер 1 (Даз Бонс)/Мистер 0 (Сэр Крокодайл) Категория: слэш Жанр: PWP Рейтинг: R Предупреждения: найф-плей Краткое содержание: медицинские процедуры, доверие и власть Размещение: запрещено без разрешения автора Для голосования: #. WTF Baroque Works 2015 - работа "Анестезия" Вот уже несколько часов дозорные гнались за ними с упорством почуявших свежий след охотничьих псов. Преследовали, будто от этого зависели их жизни, атаковали с отчаянием и отвагой, достойными истинных пиратов, но уж никак не правительственных шавок. И хотя по всем законам и правилам у отряда из двух десятков человек не могло быть и шанса против обладателей логии песка и парамеции клинка, одна из стычек закончилась совсем не в пользу Крокодайла и сопровождающего его Даза Бонса, заставляя их искать спасения в бегстве. *** — Они отстали? — Крокодайл, тяжело дыша, приваливается к стене в заброшенном доме, где они с Дазом Бонсом скрываются от преследователей. — Да, сэр. Похоже, наш трюк сработал, — Даз закрывает окно ставнями, медленно обходит незнакомое помещение, выискивая, откуда может появиться опасность, а куда, при необходимости, можно будет уйти, если преследователи всё же объявятся. Убедившись, что сейчас им ничего не грозит, он возвращается и медленно произносит, отводя взгляд от бледного, покрытого испариной Крокодайла: — Пулю необходимо извлечь, сэр. Крокодайл неохотно кивает, признавая этот прискорбный факт. Он, естественно, не подаёт виду, но рана — эта крошечная, совсем не опасная, ни в коей мере не сравнимая с тем, что ему доводилось испытывать ранее, рана — причиняет Крокодайлу сильнейшие страдания. Глубокая, уже не острая, но ноющая, дурманящая разум боль, мучительная, иссушающая, с каждой секундой захватывающая всё больше власти над телом слабость и, конечно, оскорбительная невозможность пользоваться способностями фруктовика... Но хуже всего осознание того, что он ошибся. Расслабился. Позволил себя ранить. Не учёл, что револьвер этого молокососа в форме младшего лейтенанта Дозора может быть заряжен пулями с добавлением кайросеки. Не учёл самой вероятности существования пуль с кайросеки, никогда, никогда, никогда ранее не использовавшихся в извечном противостоянии обладателей способностей дьявольских фруктов и обычных людей. Это "никогда ранее" не оправдывает Крокодайла, да он и не ищет оправдания. Он лишь злится на себя за свою непредусмотрительность, приведшую его к такому жалкому состоянию. Злится — и не позволяет этой злости прорваться наружу. — Пулю необходимо извлечь, — хрипло соглашается Крокодайл и неловко скидывает на пол шубу, замаранную кровью, развязывает и срывает шейный платок, а затем замирает, осознавая, что дальше не справится сам. Основание крюка на руке слишком массивно, чтобы проскользнуть в рукав пиджака и рубашки, а крепления слишком сложны, чтобы сейчас Крокодайл мог с ними совладать. Обычно он пользовался своими способностями, избавляясь от одежды. Это было так просто, так удобно... Так естественно. И так невозможно сейчас. Даз Бонс, слишком внимательный, понимающий, шагает к Крокодайлу, касается руки. Его способности с ним, и вскоре рукав пиджака вспарывают пять тончайших клинков. Такая же судьба постигает и рубашку. Крокодайл чуть вздрагивает, когда пальцы-лезвия касаются голой кожи. Странное ощущение уязвимости, близящейся опасности, которую жаждется предотвратить, ударить на опережение, но нельзя, ни в коем случае нельзя, будоражит кровь. Крокодайл окончательно избавляется от перепачканной одежды, отбрасывает брезгливо на пол, где-то в глубине души вовсе желая сжечь её, как свидетельство своей ошибки. Садится на шаткий, жёсткий табурет, найденный во временно приютившей их халупе. Старается расслабиться, изгнать предвкушение боли, ожидание предательства. — Я... начинаю, — раздаётся глубокий, чуть дрогнувший в финале фразы голос, и только это предупреждение не даёт Крокодайлу вскочить, взорвать напускное спокойствие атакой на опережение, когда сильные пальцы касаются его плеча. Крокодайл ненавидит внезапные прикосновения, он никому не позволяет находиться у него за спиной, в слепой зоне. Но сейчас он смиряет рефлексы, заставляет себя сидеть спокойно. И всё же Даз Бонс медлит, скользит пальцами по коже, будто не решаясь сделать надрез. — В чём дело? Кайросеки не должен действовать на тебя в таком количестве и на таком расстоянии. Даз Бонс не отвечает вслух, но тонкие клинки, сменившие пальцы, подтверждают: да, кайросеки не действует. Однако принципиально ситуация от этого не меняется. Лезвия движутся по коже, касаются едва-едва, почти нежно. Они слишком острые, чтобы сознание сразу же ощущало боль от надрезов, но Крокодайл чувствует — или ему кажется, что он чувствует? — как скапливается в них кровь, как тяжёлые капли ползут по спине, оставляя тёмные следы. Крокодайл сглатывает, подаётся вперёд, непроизвольно пытаясь избежать прикосновений пальцев-клинков, и Даз Бонс обхватывает его второй рукой, удерживает в таком положении, продолжая неспешное движение лезвий. Крокодайл знает, зачем он это делает. Предполагает, что знает. Испытание. Проверка доверия. И... что-то иное. Боль наконец-то вспыхивает, расползается по спине тонкими извилистыми линиями, следующими за движениями пальцев Даза Бонса, овладевает вниманием, заставляя забыть о той, глухой и застарелой боли, что осталась от пулевых ранений. И Крокодайл стискивает зубы, ощущая, как вместе с этим приходит возбуждение. Становящееся лишь сильнее и острее, когда свободная рука Даза Бонса с груди перебирается на горло, обхватывая, сжимая, фиксируя. Захват не настолько сильный, чтобы это могло быть опасным. Или чтобы Крокодайл, даже в нынешнем своём состоянии, не смог освободиться. И всё же, он не торопится это делать, не торопится приказывать его отпустить, не торопится отпрянуть. Лишь сжимает кулак, ещё сильнее стискивает зубы да зажмуривается до красных пятен под веками. Отрешается от всего, кроме боли. И странного, противоестественного, грязного удовольствия. Он почти не замечает, как Даз Бонс опускается на колени, слизывает кровь со спины, а потом прижимается к ней лбом. Он почти не реагирует, когда тот касается его паха, расстёгивает брюки. Он окончательно отдаётся на волю происходящего, мучительно смиряя стремление начать двигаться, действовать, вновь принять главенствующую роль на себя. Всё происходит в полном молчании, в тишине, нарушаемой лишь тихим дыханием да поскрипыванием табурета. Даз Бонс не торопится, подводя Крокодайла к пику наслаждения раздражающе, болезненно медленно, он будто упивается своей временной властью над тем, кто всегда имел право ему приказать. И Крокодайл это принимает, подчиняется, поддаётся, наслаждаясь. И когда новая боль - резкая, острая, разрывающая, пронзает его плечо, он теряет себя в удовольствии окончательно. — Я закончил, сэр, — бесстрастно произносит Даз Бонс, и на дощатый пол с едва слышимым стуком падают два кусочка металла. Крокодайл чувствует, как возвращаются к нему силы, как энергия дьявольского фрукта вновь наполняет тело. Он медленно встаёт, оборачивается, вглядываясь в спокойное, совершенно невозмутимое лицо своего когда-то первого, а ныне единственного помощника — и мгновенно превращается в песчаный смерч. Всеиссушающий, всеразрушающий, сметающий всё на своём пути. И это тоже проверка доверия. Даз Бонс стоит, не шевелясь, не пытаясь укрыться, не пробуя изменить тело, защищаясь от повреждений. Даже не прикрывает глаза руками. Песок оставляет на его щеке несколько глубоких царапин, медленно наполняющихся кровью, а потом вновь становится Крокодайлом. Спокойным, уверенным в себе, бесстрастным. Совершенно прежним. О том, что произошло, напоминает лишь окровавленная одежда на полу. Крокодайл закуривает сигару и медленно произносит: — Нам пора. Мы и так потеряли здесь слишком много времени. Он выходит из дома, точно зная, что Даз Бонс последует за ним. Как и всегда. Название: Непривычное положение Автор: WTF Baroque Works 2015 Бета: WTF Baroque Works 2015 Размер: мини, 1381 слово Пейринг/Персонажи: Мистер 0 (Сэр Крокодайл), Мисс Оллсандей (Нико Робин), несколько ОМП Категория: джен Жанр: экшн Рейтинг: R Предупреждения: нецензурная лексика Краткое содержание: Если ты идиот, тебе не помогут ни кайросеки, ни Нико Робин. Примечание: кайросеки — морской камень, а следовательно, электричество не проводит. Размещение: запрещено без разрешения автора» Для голосования: #. WTF Baroque Works 2015 - работа "Непривычное положение" Удар в челюсть выдернул Крокодайла из забытья. — О, блядь! Очухался. Ну что, шичибукай, как самочувствие? Ничего не болит? — рассмеялся кто-то, пока Крокодайл приходил в себя. Вместо ответа он осмотрелся по сторонам, оценивая положение, в котором оказался. Последнее, что он помнил, — это обрушившаяся на него сеть с вплетенными кусочками кайросеки и резко пахнущий дым, струящийся из упавших рядом глиняных сосудов. Низкий потолок, обшарпанные стены из крупных кирпичей, глинобитный пол. Из мебели — крепко сколоченный стол да стул, на котором он сейчас сидит. Судя по всему, его затащили в подвал какого-то дома на окраинах Алубарны. Затащили и заковали. Крокодайл на пробу приподнял закованные в кандалы руки, но уходящая за спину цепь держала крепко: видимо, её предусмотрительно закрепили за стену. А ещё эти ублюдки сняли с него крюк. Впрочем, это было далеко не самой главной неприятностью. — Кайросеки? А вы неплохо подготовились. Для таких, как вы, имею в виду. Еще один удар заставил его голову мотнуться. — Ты, видно, нихуя не понял, в каком положении оказался. Хоть представляешь, кто мы такие? Крокодайл сплюнул кровь из разбитой губы на пол. Хорошо знакомый металлический вкус действовал неожиданно успокаивающе. — Кто вы? Ну, вот ты — Хмурый Мик. Здоровяк — Джейк «Бык» Стюарт. А этот тощий тип со стилетом — «Хорек» Датси. — О, парни, слышали? Сам шичибукай нас в лицо узнает! — захихикал Датси. Спустя секунду, к смеху присоединились и остальные. Крокодайл тоже улыбнулся. — Вы действительно смогли привлечь мое внимание. Мало кто из пиратов может нападать у меня под носом и раз за разом скрываться от возмездия. Это… раздражает. Хмурый Мик уже размахнулся для очередного удара, но, услышав шаги на лестнице, остановился. Первым в подвал спустился мужчина среднего роста, руки которого были покрыты татуировками в виде молний. Следом за ним шла Нико Робин. — А, «Разряд» Трифф. Я-то все думал, кого еще мы здесь ждем. Но теперь мне хотя бы ясно, кто все это организовал. Для этой троицы план слишком сложный. Трифф самодовольно ухмыльнулся и по-хозяйски положил правую руку на открытое бедро женщины. Между рукой пирата и кожей Робин проскочили электрические искры, заставив ту вздрогнуть. — Ой, прости, детка. Ты ведь на меня не в обиде? — Разумеется, нет, — искренне улыбнулась Робин, выскользнула из объятия и присела на краешек стола. Крокодайл только усмехнулся про себя. Если бы он не знал эту женщину, то тоже не обратил бы внимания на десяток мелких штрихов, которые выдавали ее презрение к ситуации. Но она сама виновата. Правая рука Триффа заискрилась, и на Крокодайла обрушился электрический разряд. Болезненный, но бывало и хуже. — Это тебе на первый раз. Для знакомства. Крокодайл обвел пиратов тяжелым взглядом. — Итак, раз все уже собрались, мне хотелось бы знать: чем обязан встрече? — А что, сам додуматься не в состоянии? Ну, вот чем такой уебок, как ты, мог насолить таким уважаемым людям, как мы четверо? — Трифф с самодовльной улыбкой посмотрел на скованного шичибукая. — Да еще, чтобы нам пришлось разрабатывать целый план его поимки. «Разрабатывать? Даже врать не могут толком. Сами бы до подобного не дошли, если бы не Нико Робин». — У нас к тебе есть счеты, — решил не ждать реакции шичибукая Трифф. — Вот у Стюарта ты перебил половину команды. У Мика — друга ебнул. А у меня… у меня ты убил брата, — закончил он, сверля Крокодайла взглядом. — И вот за это ты сейчас расплатишься. Как все просто, оказывается. Крокодайл расхохотался. — Месть? И всего-то? Но, знаете, я вам благодарен. Не придется вас ловить по отдельности. — А не дохуя ли ты самоуверен? Ты один. Прикован. И кайросеки не даст тебе применить силу логии, заебешься пыль глотать. — Неплохо подготовился. Ты ошибся лишь в одном. Я ведь опасен не только потому, что у меня дьявольский фрукт. Позволь дать тебе бесплатный совет. Продолжая смеяться, он поднялся со стула, качнулся вперёд и начал поднимать руки. Болты сидели крепко — хоть в чем-то эти ничтожества смогли сработать хорошо, — и проклятые оковы вытягивали силы, но этого было мало, чтобы остановить его. Скоба, крепившая цепь, со скрипом поддалась и разогнулась. Крокодайл выпрямился и с удовольствием повел плечами. Неудобная поза ненамного лучше кайросеки. И прежде чем кто-то из застывших пиратов смог понять, что же случилось, Крокодайл коротко взмахнул цепью, которая из оков неожиданно превратилась в оружие. Серебристый росчерк с тонким свистом рассек воздух и пришелся прямиком в голову незадачливого Мика, стоявшего ближе всех. Раздался характерный хруст: такой издают только разбитое стекло под ногами и ломающиеся кости. Кровь брызнула на стену, и пират рухнул к ногам подельников: в проломе черепа красное мешалось с серым. Первым опомнился капитан Трифф. — Хули вы стоите?! Убейте его! Он один! — Он вытянул руку, которую с треском начали покрывать молнии. «Бык» Стюарт и «Хорек» Датси одновременно бросились на Крокодайла, пытаясь зайти с разных сторон, но шичибукай не стал ждать, пока они окружат его, и шагнул к обходившему его слева Стюарту. Абордажная сабля бессильно звякнула, ударившись о выточенные из кайросеки звенья. Крокодайл крутанул руку, перехватывая клинок цепью, и резко дернул, вырывая его, а затем, пользуясь преимуществом в росте, накинул «Быку» Стюарту цепь на шею и затянул. Пират успел подпустить под неё руки и пытался бороться, но отсрочил этим свою смерть лишь на пару мгновений. Петля затянулась, врезаясь в кожу, распарывая её, будто та была папиросной бумагой. «Бык» Стюарт захрипел и дернулся в последний раз: шейные позвонки захрустели знакомым стеклом. Заметив, что молнии уже полностью покрыли руку Триффа, и тот может атаковать в любой момент, шичибукай развернулся и вытолкнул тело «Быка» перед собой, используя его как щит. Разряд пришелся в самый центр грудной клетки, разворотив ее до костей и сжигая кожу. Выпученные глаза уже мертвого «Быка» лопнули от напряжения, растеклись кровавой жижей, и тело упало на пол бесформенной обугленной кучей. Комнату наполнила вонь горелой плоти. Вытягивая цепь от хватки обуглившихся рук, Крокодайл краем глаза заметил, что «Хорек» Датси подбирается, явно надеясь вогнать свой стилет ему в спину. «И как на Гранд Лайн вообще оказываются подобные идиоты?!» Крокодайл позволил Датси подойти еще ближе и, когда тот прыгнул, намереваясь прикончить шичибукая, отшагнул, впечатывая ему ногу в живот. В животе влажно чавкнуло, и Датси отлетел к стене. Крокодайл высвободил цепь и поднял взгляд на Триффа. — Всего один, да? После этой фразы на Гранд Лайн редко кто выживает. — Помоги! Ты же обещала! Это же ты!.. — Трифф попятился и испуганно посмотрел на Робин. Впрочем, как отметил Крокодайл, молнии уже начали скапливаться на руке. Хоть и слишком медленно. Нико Робин в притворном изумлении приподняла брови. — Зачем? Моя помощь здесь определенно лишняя. Тем более Сэр Крокодайл не любит, когда у него отбирают жертву. Глаза Триффа расширились от удивления и последующего понимания. Только изменить что-либо было уже не в его силах. Крокодайл настиг его одним прыжком и накинул на его правую руку петлю из кайросеки. Молнии разрядов мгновенно погасли. — Нико Робин — моя помощница. Надеюсь, ты сможешь это запомнить, — с ленивым презрением проинформировал Крокодайл и перехватил покрытую татуировками руку чуть ниже локтя. Короткое движение, хруст, сменившийся громким криком, — и Трифф оказался на полу, сжимая сломанную правую руку и заливая глинобитный пол кровью. О каком-либо продолжении схватки или сопротивлении он даже не помышлял. — Сэр, вы, кажется, обещали ему какой-то совет. Полагаю, он готов его выслушать, — не скрывая улыбки, протянула Робин, разглядывая корчащегося на полу пирата. — Ах, да. Чуть не забыл. Совет очень простой: фруктовик, который полагается только на силу фрукта, долго не проживет. Надеюсь, это понятно? — осведомился Крокодайл и, убедившись, что его слова достигли затуманенного болью сознания Триффа, положил ладонь ему на голову и, сжав, резко повернул. Затем шичибукай выпрямился и обернулся к Нико Робин, которая все так же сидела на краю стола. — Ты разобралась с их подчиненными? У меня нет желания ловить их, если они разбегутся. — Разумеется. Когда вы встали, эти четверо остались последними пиратами в здании. Правда, пришлось действовать быстро, — в последней фразе Крокодайлу определенно слышалась разочарование. Более подходящей помощницы сложно было бы пожелать. — Отлично. Они что-нибудь знали о нашем плане? Или это действительно идиоты-мстители? — Второе. Все, как я и говорила. Никто из них даже не подозревал об «Утопии». Обычные пираты, хоть и имеющие к вам личные счеты. — Хорошо, признаю, ты оказалась права, — поморщился Крокодайл. Совместная работа с Нико Робин убедила его, что иногда проще позволить этой женщине ощутить себя победительницей в малом, чем ввязываться в спор. — Хотя я все еще не могу представить, как я позволил уговорить себя на этот план. — Поодиночке ловить их было бы слишком долго. Тем более что они могли бы применить кайросеки не тогда, когда вы были готовы. И вы сами не так давно жаловались, что уничтожение пиратских шаек превратилось в какую-то рутину. — А тебе понравилось представление, верно? — О, более чем. Это было… весьма интересное зрелище. Без силы фрукта все ощущается немного иначе, верно?