явь со снами
Название: Время
Автор: Солнце нового мира
Размер: мини, 1 404 слова
Пейринг/Персонажи: Киллер/Гладиус
Категория: слэш
Жанр: PWP, модерн!Ау, ER
Рейтинг: R-NC-17
Предупреждение: кроссдрессинг, фетиши
Прочитать
— Тебе идет, — говорит Кира, на что Гладиус недоверчиво хмыкает и поворачивается боком, чтобы рассмотреть шнуровку, туго стягивавшую корсет.
— Я чувствую себя идиотом, согласившись на это, — признается он и лишь хорошо знающий человек распознал бы в его голосе нотки смущения. — Полчаса тебя устроят?
Кира благодарно кивает головой. Он не из тех людей, что просят невозможного или заставляют своих любимых потакать глупым выходкам. Если бы Гладиус сказал "Нет", Киллер ни разу больше не поднял бы эту тему. Гладиус сказал: "Я подумаю" и в чудесный субботний вечер, когда за окном все залило солнечным светом, а от тепла и аромата скошенной травы кружилась голова, он спросил, не передумал ли Киллер насчет... Киллер постарался не показывать радости, захлестнувшей его в один миг, но лихорадочный румянец на щеках его выдал.
Плотная тяжелая ткань складками струится до самого пола. Киллер подходит к Гладиусу сзади, осторожно ведет ладонью по боку и чувствует, как скованное корсетом тело моментально отзывается на ласку. В огромном зеркале отражаются они оба: нескладный, но сильный Кира, и статный Гладиус в черно-фиолетовом платье. Чашечки лифа смотрятся глупо на плоской груди, как и элегантная лента, повязанная на шею. Корсет туго пережимает талию, наверняка причиняя боль, но Киллер ничего не может с собой поделать — ему до одури нравится стиль партнера в одежде, а если стимпанк им обоим по душе, то почему бы не внести немного разнообразия? Он успокаивающе гладит обнаженные плечи Гладиуса, видя, что тот потихоньку закипает. От гнева ли? Киллер безумно хочет растянуть удовольствие, почувствовать под пальцами атласную ткань, а под ней — горячую кожу, остро чувствительную к любым прикосновениям.
— Не слишком сильно затянул? — озабоченно спрашивает Киллер, устраивает ладони на бедрах Гладиуса, пышных из-за слоя нижних юбок, и ведет вниз по гладкой ткани до самых колен, где нижние юбки кончаются и можно почувствовать крепкие ноги с напряженными мышцами. Щиколотки скрывают сапоги на высокой платформе — Гладиус стоит ровно и дышит прерывисто, прекрасно понимая, что в подобной обуви далеко не уйдет. Киллер хмыкает и приподнимает подол юбки, любуясь на полоску бледной кожи и подвязку, от которой тянутся ленты, удерживающие тонкое нижнее белье на положенном ему месте.
Гладиус дергается и пытается одернуть юбку, прикрыться, но спотыкается взглядом о собственное отражение: глаза лихорадочно блестят, сухие губы повлажнели от постоянного облизывания, под чашечками лифа можно заметить возбужденные соски, не такие явные, как у женщин, однако этого Гладиусу хватает, чтобы кровь прилила к лицу, а руки задрожали.
— Нормально, — сухо отвечает он и нетерпеливо ведет плечом, как бы поторапливая любовника, но Киллер впервые не слушается и целует обнаженную полоску кожи, а затем легонько дует на влажный след, запуская цепочку колких мурашек по позвоночнику. Гладиус крепко зажмуривается и сжимает руки в длинных, до локтя, перчатках. Ему так стыдно признаваться в том, что от этого глупого переодевания, всех женских деталей и Киры, который смотрел на него с вожделением, подкашиваются ноги.
— Обопрись о стену, пожалуйста, — просит Киллер, и Гладиус видит в его глазах решимость довести игру до конца. Часы в голове отсчитывают минуты, еще двадцать шесть. — Да, вот так. Хорошо себя чувствуе...
— Замолчи, — оборывает его Гладиус, гордо вскинув подбородок. — Викторианский стиль еще не означает, что я собираюсь падать в обморок от тугого корсета. Прекрати тратить время на пустяки.
Киллер выглядит изумленным и счастливым одновременно. Он дожидается, пока Гладиус найдет устойчивое положение и закидывает его правую ногу себе на плечо. Подвязка и кружевное белье отлично видны, как и налитый кровью член, оттягивающий тонкую ткань. Киллер никак это не комментирует, только целует внутренню сторону бедра и чуть прихватывает ее губами. Гладиус вздрагивает и отворачивается, тут же жалея об этом: в зеркале все еще отражаются они оба и кажется, будто кто-то пустил на повтор эротический фильм. Гладиус не может отвести взгляда от собственного соблазнительно изогнутого тела (в платье силуэт кажется изящным и тонким), от лица Киллера, который вдумчиво целует-кусает чувствительную кожу, от собственного возбуждения, которое ничем не скрыть, не спрятать. Хочется закрыть глаза и не смотреть, но тогда все органы чувств словно сходят с ума: уши слышат шелест ткани, влажные пошлые звуки; кожа пылает в месте поцелуев, ноет и плавится, когда Киллер оттягивает ткань нижнего белья и гладит след от резинки пальцами. Он знает все о теле Гладиуса и пользуется этим знанием, заставляя серьезного и важного человека стонать, кусая горькую кожу перчаток, и торопливо подаваться бедрами навстречу. Стыд затапливает всего лишь малую частицу сознания, остальная словно живет своей жизнью и позволяет Киллеру задирать платье выше, целовать яростнее, слизывать капельки пота и смотреть снизу вверх таким проникновенным взглядом, что любые, даже титановые нервы не выдержали бы.
Семнадцать минут.
Киллер проводит языком по члену прямо сквозь ткань белья и Гладиус задыхается от нехватки слов и сил хоть как-то повлиять на ситуацию. Ему безумно жарко и влажно, тело взмокло в плену тяжелого платья, а чувствительные места горят и сладко ноют от желания. Гладиус не помнит, когда ему в последний раз сносило крышу, но предполагает, что во время первой встречи с Киллером — после него стало совсем иначе, бешено, ярко и спокойно до неправильности, ведь он мастерски доводит Гладиуса до белого каления и томительно медленно спускает пар, не позволяя разорваться изнутри на тысячи осколков. Гладиус пытается напомнить о времени, но только протяжно стонет, ощутив на изнывающей плоти умелые язык и губы. Киллер отстегивает ленты и белье теряет опору, падает куда-то вниз влажной тряпочкой. Киллер трется носом о член, целует его и лижет, а затем обхватывает головку и вбирает в себя, не собираясь дольше растягивать прелюдию. Гладиус жалобно всхлипывает, выгибается от того, что только что издал столь унизительный звук, и зарывается пальцами в волосы Киллера, оттягивая их.
Двенадцать минут.
Собственное тело кажется чужим и похотливым, распущенным до такой степени, что ему нравится влага в паху и пальцы Киллера, ласкающие промежность, как будто он действительно чувствительная барышня. Гладиусу дико стыдно и безумно приятно, он обвиняет во всем платье и моментально успокаивается, ведь совесть на время заснула, а Киллер еще не воплотил в жизнь все свои эротические фантазии. По правде говоря, Гладиус не подозревал, что их будет настолько много...
Он содрогается от наслаждения, смотрит вновь в зеркало и видит свое покрасневшее лицо, набухшие вены и ногу, призывно закинутую на спину Киллеру. Чуть согнув ее в колене, Гладиус находит опору не только в стене и двигает бедрами, прося о большем, о разрядке и прекращении сладкой пытки. Руки Киллера влажные и блестят от смазки, он трет пальцы друг о друга и Гладиус сглатывает, вспоминая, как неумело делал когда-то любовнику минет. Постоянно давился и не мог дышать, а Кира ни разу не возмутился, хотя вряд ли получил хоть какое-то удовольствие. В улыбке Киллера обещание удовольствия и немое извинение за неудобства, и Гладиус кусает губы от противоречивых, но таких сильных эмоций. Ему кажется, что он вот-вот сойдет с ума и взорвется сверхновой звездой.
Восемь минут.
Киллер не отстраняется и терпит давление на спину и голову, ласкает любовника с удовольствием и гладит бедро, мелко дрожащее под холодной — в контраст — ладонью. Гладиус всегда на взводе, не может терпеть и ждать, и этот эксперимент настоящее мучение для него, однако почему-то он все еще сдерживается, все еще не рычит и не требует немедленно убраться с глаз долой — Гладиус мечется под пальцами, руками, губами, лопатками трется о стену и напрягает икры, когда пах скручивает сладкий спазм, а пальцы в тесных сапогах поджимаются от удовольствия. На глазах его выступают слезы и Киллер заботливо вытирает их, не помня, плакал ли когда-нибудь его партер во время оргазма. Гладиус хрипло, со свистом дышит, задыхается, хватает ртом тяжелый, плотный воздух. Прижимается к Киллеру, забыв о платье и сапогах, кусает в шею и тихо говорит:
— Корсет... Ослабь.
Киллер слизывает с губ капли спермы, улыбается шальной улыбкой и разворачивает Гладиуса к себе спиной. Он упирается согнутыми в локтях руками в стену, выгибает спину, как кошка, и смотрит в зеркало, чтобы понять, насколько развратно выглядит.
Ох.
Шея и уши пылают, по плечам ниже растекается раскаленная магма. Гладиус прерывисто выдыхает, не забывая про себя отсчитывать минуты. Ловкие пальцы Киллера аккуратно подхватывают завязки корсета, ослабляют шелковые ленты и скользят к боку, где вторая шнуровка. Обжигающие даже через ткань ладони накрывают пустые чашечки лифа, забираются под них и выкручивают соски.
Гладиус едва не сбивается со счета и заставляет себя не двигаться и не прижиматься к паху Киллера столь откровенно.
Киллер хмыкает, оставляет влажный след у основания шеи, целует каждый выпирающий позвонок.
Одна минута.
Ленты палают на пол, а за ними холодным шуршанием скользит платье, приятно стекая черной атласной водой по коже. Гладиусу должно быть дико холодно, но он горит изнутри и лишь одни руки в мире способны принести избавление от этого жара. Киллер оттягивает и отпускает подвязку на ноге, и Гладиус раздраженно шипит и смотрит на него через плечо глубоким взглядом.
Время начинает обратный отсчет.
Автор: Солнце нового мира
Размер: мини, 1 404 слова
Пейринг/Персонажи: Киллер/Гладиус
Категория: слэш
Жанр: PWP, модерн!Ау, ER
Рейтинг: R-NC-17
Предупреждение: кроссдрессинг, фетиши
Прочитать
— Тебе идет, — говорит Кира, на что Гладиус недоверчиво хмыкает и поворачивается боком, чтобы рассмотреть шнуровку, туго стягивавшую корсет.
— Я чувствую себя идиотом, согласившись на это, — признается он и лишь хорошо знающий человек распознал бы в его голосе нотки смущения. — Полчаса тебя устроят?
Кира благодарно кивает головой. Он не из тех людей, что просят невозможного или заставляют своих любимых потакать глупым выходкам. Если бы Гладиус сказал "Нет", Киллер ни разу больше не поднял бы эту тему. Гладиус сказал: "Я подумаю" и в чудесный субботний вечер, когда за окном все залило солнечным светом, а от тепла и аромата скошенной травы кружилась голова, он спросил, не передумал ли Киллер насчет... Киллер постарался не показывать радости, захлестнувшей его в один миг, но лихорадочный румянец на щеках его выдал.
Плотная тяжелая ткань складками струится до самого пола. Киллер подходит к Гладиусу сзади, осторожно ведет ладонью по боку и чувствует, как скованное корсетом тело моментально отзывается на ласку. В огромном зеркале отражаются они оба: нескладный, но сильный Кира, и статный Гладиус в черно-фиолетовом платье. Чашечки лифа смотрятся глупо на плоской груди, как и элегантная лента, повязанная на шею. Корсет туго пережимает талию, наверняка причиняя боль, но Киллер ничего не может с собой поделать — ему до одури нравится стиль партнера в одежде, а если стимпанк им обоим по душе, то почему бы не внести немного разнообразия? Он успокаивающе гладит обнаженные плечи Гладиуса, видя, что тот потихоньку закипает. От гнева ли? Киллер безумно хочет растянуть удовольствие, почувствовать под пальцами атласную ткань, а под ней — горячую кожу, остро чувствительную к любым прикосновениям.
— Не слишком сильно затянул? — озабоченно спрашивает Киллер, устраивает ладони на бедрах Гладиуса, пышных из-за слоя нижних юбок, и ведет вниз по гладкой ткани до самых колен, где нижние юбки кончаются и можно почувствовать крепкие ноги с напряженными мышцами. Щиколотки скрывают сапоги на высокой платформе — Гладиус стоит ровно и дышит прерывисто, прекрасно понимая, что в подобной обуви далеко не уйдет. Киллер хмыкает и приподнимает подол юбки, любуясь на полоску бледной кожи и подвязку, от которой тянутся ленты, удерживающие тонкое нижнее белье на положенном ему месте.
Гладиус дергается и пытается одернуть юбку, прикрыться, но спотыкается взглядом о собственное отражение: глаза лихорадочно блестят, сухие губы повлажнели от постоянного облизывания, под чашечками лифа можно заметить возбужденные соски, не такие явные, как у женщин, однако этого Гладиусу хватает, чтобы кровь прилила к лицу, а руки задрожали.
— Нормально, — сухо отвечает он и нетерпеливо ведет плечом, как бы поторапливая любовника, но Киллер впервые не слушается и целует обнаженную полоску кожи, а затем легонько дует на влажный след, запуская цепочку колких мурашек по позвоночнику. Гладиус крепко зажмуривается и сжимает руки в длинных, до локтя, перчатках. Ему так стыдно признаваться в том, что от этого глупого переодевания, всех женских деталей и Киры, который смотрел на него с вожделением, подкашиваются ноги.
— Обопрись о стену, пожалуйста, — просит Киллер, и Гладиус видит в его глазах решимость довести игру до конца. Часы в голове отсчитывают минуты, еще двадцать шесть. — Да, вот так. Хорошо себя чувствуе...
— Замолчи, — оборывает его Гладиус, гордо вскинув подбородок. — Викторианский стиль еще не означает, что я собираюсь падать в обморок от тугого корсета. Прекрати тратить время на пустяки.
Киллер выглядит изумленным и счастливым одновременно. Он дожидается, пока Гладиус найдет устойчивое положение и закидывает его правую ногу себе на плечо. Подвязка и кружевное белье отлично видны, как и налитый кровью член, оттягивающий тонкую ткань. Киллер никак это не комментирует, только целует внутренню сторону бедра и чуть прихватывает ее губами. Гладиус вздрагивает и отворачивается, тут же жалея об этом: в зеркале все еще отражаются они оба и кажется, будто кто-то пустил на повтор эротический фильм. Гладиус не может отвести взгляда от собственного соблазнительно изогнутого тела (в платье силуэт кажется изящным и тонким), от лица Киллера, который вдумчиво целует-кусает чувствительную кожу, от собственного возбуждения, которое ничем не скрыть, не спрятать. Хочется закрыть глаза и не смотреть, но тогда все органы чувств словно сходят с ума: уши слышат шелест ткани, влажные пошлые звуки; кожа пылает в месте поцелуев, ноет и плавится, когда Киллер оттягивает ткань нижнего белья и гладит след от резинки пальцами. Он знает все о теле Гладиуса и пользуется этим знанием, заставляя серьезного и важного человека стонать, кусая горькую кожу перчаток, и торопливо подаваться бедрами навстречу. Стыд затапливает всего лишь малую частицу сознания, остальная словно живет своей жизнью и позволяет Киллеру задирать платье выше, целовать яростнее, слизывать капельки пота и смотреть снизу вверх таким проникновенным взглядом, что любые, даже титановые нервы не выдержали бы.
Семнадцать минут.
Киллер проводит языком по члену прямо сквозь ткань белья и Гладиус задыхается от нехватки слов и сил хоть как-то повлиять на ситуацию. Ему безумно жарко и влажно, тело взмокло в плену тяжелого платья, а чувствительные места горят и сладко ноют от желания. Гладиус не помнит, когда ему в последний раз сносило крышу, но предполагает, что во время первой встречи с Киллером — после него стало совсем иначе, бешено, ярко и спокойно до неправильности, ведь он мастерски доводит Гладиуса до белого каления и томительно медленно спускает пар, не позволяя разорваться изнутри на тысячи осколков. Гладиус пытается напомнить о времени, но только протяжно стонет, ощутив на изнывающей плоти умелые язык и губы. Киллер отстегивает ленты и белье теряет опору, падает куда-то вниз влажной тряпочкой. Киллер трется носом о член, целует его и лижет, а затем обхватывает головку и вбирает в себя, не собираясь дольше растягивать прелюдию. Гладиус жалобно всхлипывает, выгибается от того, что только что издал столь унизительный звук, и зарывается пальцами в волосы Киллера, оттягивая их.
Двенадцать минут.
Собственное тело кажется чужим и похотливым, распущенным до такой степени, что ему нравится влага в паху и пальцы Киллера, ласкающие промежность, как будто он действительно чувствительная барышня. Гладиусу дико стыдно и безумно приятно, он обвиняет во всем платье и моментально успокаивается, ведь совесть на время заснула, а Киллер еще не воплотил в жизнь все свои эротические фантазии. По правде говоря, Гладиус не подозревал, что их будет настолько много...
Он содрогается от наслаждения, смотрит вновь в зеркало и видит свое покрасневшее лицо, набухшие вены и ногу, призывно закинутую на спину Киллеру. Чуть согнув ее в колене, Гладиус находит опору не только в стене и двигает бедрами, прося о большем, о разрядке и прекращении сладкой пытки. Руки Киллера влажные и блестят от смазки, он трет пальцы друг о друга и Гладиус сглатывает, вспоминая, как неумело делал когда-то любовнику минет. Постоянно давился и не мог дышать, а Кира ни разу не возмутился, хотя вряд ли получил хоть какое-то удовольствие. В улыбке Киллера обещание удовольствия и немое извинение за неудобства, и Гладиус кусает губы от противоречивых, но таких сильных эмоций. Ему кажется, что он вот-вот сойдет с ума и взорвется сверхновой звездой.
Восемь минут.
Киллер не отстраняется и терпит давление на спину и голову, ласкает любовника с удовольствием и гладит бедро, мелко дрожащее под холодной — в контраст — ладонью. Гладиус всегда на взводе, не может терпеть и ждать, и этот эксперимент настоящее мучение для него, однако почему-то он все еще сдерживается, все еще не рычит и не требует немедленно убраться с глаз долой — Гладиус мечется под пальцами, руками, губами, лопатками трется о стену и напрягает икры, когда пах скручивает сладкий спазм, а пальцы в тесных сапогах поджимаются от удовольствия. На глазах его выступают слезы и Киллер заботливо вытирает их, не помня, плакал ли когда-нибудь его партер во время оргазма. Гладиус хрипло, со свистом дышит, задыхается, хватает ртом тяжелый, плотный воздух. Прижимается к Киллеру, забыв о платье и сапогах, кусает в шею и тихо говорит:
— Корсет... Ослабь.
Киллер слизывает с губ капли спермы, улыбается шальной улыбкой и разворачивает Гладиуса к себе спиной. Он упирается согнутыми в локтях руками в стену, выгибает спину, как кошка, и смотрит в зеркало, чтобы понять, насколько развратно выглядит.
Ох.
Шея и уши пылают, по плечам ниже растекается раскаленная магма. Гладиус прерывисто выдыхает, не забывая про себя отсчитывать минуты. Ловкие пальцы Киллера аккуратно подхватывают завязки корсета, ослабляют шелковые ленты и скользят к боку, где вторая шнуровка. Обжигающие даже через ткань ладони накрывают пустые чашечки лифа, забираются под них и выкручивают соски.
Гладиус едва не сбивается со счета и заставляет себя не двигаться и не прижиматься к паху Киллера столь откровенно.
Киллер хмыкает, оставляет влажный след у основания шеи, целует каждый выпирающий позвонок.
Одна минута.
Ленты палают на пол, а за ними холодным шуршанием скользит платье, приятно стекая черной атласной водой по коже. Гладиусу должно быть дико холодно, но он горит изнутри и лишь одни руки в мире способны принести избавление от этого жара. Киллер оттягивает и отпускает подвязку на ноге, и Гладиус раздраженно шипит и смотрит на него через плечо глубоким взглядом.
Время начинает обратный отсчет.
